Одной из актуальных проблем в отечественной историографии периода Великой Отечественной войны является выяснение размеров ущерба, нанесенного немецко-фашистскими захватчиками во время оккупации регионам СССР и государству в целом. Цель данной статьи заключается в анализе социальной и экономической политики государства после оккупации и описании восстановительных мероприятий в Семикаракорском районе Ростовской области в 1943 г. В первые же дни после снятия оккупации Семикаракорского района местная администрация провела заседание районного исполкома депутатов трудящихся. Повестка дня состояла из девяти вопросов, по каждому из которых было вынесено соответствующее решение. В контексте нашего исследования важны решения «об убытках, нанесенных немецко-фашистскими оккупантами», о противоэпидемиологических мероприятиях (прививках против сыпного тифа), о проведении военного налога и налога на холостяков, бездетных и одиноких граждан СССР [1: 1]. По вопросу нанесенного ущерба решили: «приступить к составлению актов о убытках нанесенных оккупантами», в которых необходимо отразить убытки «в зерне, угнанном и зарезанном скоте, птице с/х. инвентаре, постройках, сооружениях и личном имуществе, по существующим
рыночным ценам» [1: 2]. Для предотвращения распространения сыпного тифа создавалась чрезвычайная тройка. Ответственным за ее создание был председатель райсовета К.П. Мелехов. В чрезвычайную тройку входили председатель заведующего районным отделом здравоохранения Карпов, начальник районной милиции
Черкасский и районный военком Гарматин [1: 2 об.].
Далее предполагалось обязать медперсонал проводить
противоэпидемиологические мероприятия, в колхозах «приспособить к бани, дезкамеры», за невыполнение данного плана виновных могли привлечь к ответственности по законам военного времени [1: 2 об.]. Относительно военного налога решение было следующим: провести его сбор среди трудового колхозного населения. Трудоспособные граждане, достигшие 18 лет и старше, а также домохозяйки рабочих и служащих облагались налогом в размере ставки в 255 руб. Рабочие и служащие уплачивали данный налог ежемесячно при получении заработной платы. Мужчины-колхозники «возраст коих подлежит мобилизации в РККА, но не призваны по
каким либо причинам» уплачивали военный налог с надбавкой
50 % [1: 3]. Мужчины-холостяки 20–50 лет, одинокие и бездетные
женщины в возрасте 20–45 лет облагались налогом, но по сниженной ставке в 125 руб. в год. Женщины, мужья которых находились в рядах Красной армии, налогом не облагались. Рабочие и служащие «уплачивают налог с полученной зарплаты 25 руб.: до 150 р. – уплачивая 5 руб. с выше 150 руб. – уплачивают 2 %» [1: 3 об.].
В обязательном постановлении решений райисполкома озвучивалась интересная деталь о государственном имуществе. Во время немецко-фашистской оккупации района «оставленное имущество государственными, общественными, кооперативными и военными организациями, было разобрано населением». Прежде всего сообщалось о масличных культурах, зерне, скоте, птице, мебели «и другом гражданском и военном имуществе» [1: 4 об.].
Для его возвращения райисполком принимает следующее решение:
в трехдневный срок «отнести и сдать имеющееся имущество», принадлежащее государству, военным и сельским советам; зерно, масличные культуры, скот и птицу сдать в колхоз; обязать сельские советы обойти и объехать «подворно» и произвести изъятие трофейного, «отечественного оружия», боеприпасов и иного военного имущества. Уточнялось, что за сокрытие вышеперечисленного имущества виновные наказывались по законам военного
времени [1: 4 об.].
15 марта 1943 г. прошло очередное заседание районного исполкома, на котором были приняты меры по мобилизации населения.
Необходимо было создать два рабочих батальона в ст. Семикаракорской и х. Сусате. Для этого нужно было организовать трудоспособное население (мужчин в возрасте от 16 до 55 лет, женщин от 16 до 50 лет). От трудовой мобилизации были освобождены инвалиды, беременные женщины (на поздних сроках), кормящие женщины и те, у кого дети не достигли 8 лет. При этом оговаривалось, что освобождаются они в случае отсутствия других членов семьи, способных ухаживать за малыми детьми. Мобилизованные в трудовые батальоны должны были иметь при себе железную лопату, топор (на 10 человек), поперечную пилу, продуктовый запас на 10 дней. Период привлечения на работы определялся в 30 дней.
Те, кто не имели продуктов питания, получали их из колхозного фонда. Данные мероприятия проводились с целью строительства оборонительных сооружений.
В начале апреля 1943 г. на имя председателя Cемикаракорского райисполкома поступили обращения граждан данного района о пересмотре изъятого тройкой имущества, трудоустройстве и предоставлении «живности» для существования. В этих письмах встречаем несколько любопытных сюжетов. Одна из жительниц
сообщает, что ее дочь «Июлия Терентьевна Козленко вышла замуж в 1942 г. за Алексея Ивановича Баева прожила с ним один год, у меня на квартире до 1943 года. В 1943 году его забрали с собой немцы» [3: 32]. Далее гражданка утверждала, что комиссия (тройка) в ходе выполнения решения райисполкома неправомерно описала ее имущество, так как оно принадлежало «специально» ей. Ряд документов дела представляют собой заявления граждан, проживавшие в Семикаракорском районе, о принятии их на работу. Характеризуются мотивы трудоустройства, а также
обстоятельства появления новых жителей в районе. Например, Черниховская Александра Максимовна закончила «педрабфак и поступила в юридическую школу», которую закончила в 1940 г.
В 1942 г. была эвакуирована в Семикаракорский район «с 2-мя детьми, свекровью и золовкой. <…> Работала немного в колхозе, но после прихода немцев свекруха и золовка ушли, т.к. они евреи и их бы все равно забрали» [3: 31]. Она осталась одна с детьми и стала «менять все что было». Далее А.М. Черниховская просит устроить ее инструктором районного исполнительного комитета [3: 31 об.].
Жительница ст. Семикаракорской Клавдия Савина до войны работала комсомольским организатором, потом на почте. После освобождения станицы устроилась в госпиталь ухаживать за ранеными бойцами, но после отъезда госпиталя осталась без работы и просила помочь «устроиться» [3: 40 об.]. Мария Филипповна Чулкова, проживавшая в х. Маломечетном, в заявлении отмечала нанесенный ущерб «во время бомбежки немецкими войсками нашего хутора». По ее словам, пострадал ее дом, который полностью был разрушен, «кроме этого, убило корову и свинью» [3: 47].
М.Ф. Чулкова просила райисполком предоставить ей корову и помочь в постройке «жилого помещения». Представители Большемечетновского райсовета незамедлительно ответили заявителю о невозможности возмещения коровы из колхозной молочнотоварной фермы «или же другой какой организации» [3: 49]. Но заверили, что райисполком может предоставить скидку и льготы на
восстановление жилища.
Пелагея Васильевна Пономарёва из х. Большемечетного в заявлении писала, что ее мужа Алексея Архиповича Пономарёва немецко-фашистские захватчики арестовали за партизанскую деятельность, и больше никаких сведений о нем она не получала.
Во время бомбежки она уехала из своего дома, и все вещи были
разграблены. Не имея средств существования, она просила райсовет оказать «материальную помощь, как пострадавшей от немецких оккупантов» [3: 107].
В ряде заявлений встречается обоснование наличия у жителей Семикаракорского района имущества, которое было выдано им в оккупационный период. Так, Марии Логвиновне Милюковой, проживавшей в х. Сусате, немецкие солдаты выдали из колхоза «телку рождения 1942 года» взамен изъятой ими же двухлетней
телки. Напомним, что по решению райисполкома подобное имущество подлежало сдаче в государственный фонд. Остальное ее имущество состояло из «3-х кур и жилой хаты», которую занимали еще трое детей и мать [4: 1].
В сведениях о других населенных пунктах мы встречаем обстоятельства изъятия имущества у граждан. Правлением колхоза «12-я годовщина Октября» Новозолотовского сельского поселения у А.И. Иванова был изъят «хлеб 4 мешка». По сообщению заявителя, этот хлебный запас он получил от жителей хутора: «Я людям
плел плетни, подчинял валенки, а бабка пряла шерсть, вязала людям и все за хлеб за продукты» [4: 3]. Он также упоминал о своем
возрасте и возрасте супруги: «мне 83 года и бабке 73 года». У Пелагеи Алексеевны Черновой, проживавшей в ст. Семикаракорской, изъяли «2 мешка зерна, 15 кусков сала <…> в виду того что мой сын работал в по (фрагмент текста утерян – В.К.) при немцах [4: 4]. Решения по заявлениям на возвращение изъятого имущества зачастую были отрицательными. Но нельзя не сказать и о положительном результате: решением Cемикаракорского исполкома
Е.Н. Тарелкиной, проживавшей в х. Большемечетном, ввиду действительной утраты жилища, коровы и уничтожения иного имущества, предписывалось вернуть корову из колхоза (молочнотоварной фермы) [4: 56].
В сводной ведомости о причиненном ущербе гражданам Семикаракорского района описана стоимость отобранного, похищенного и уничтоженного имущества, а также прочие виды ущерба.
Общая сумма составила 20 833 677 руб. Из них: отобранное, похищенное, уничтоженное, включая затраты по ремонту поврежденного имущества, – 16 427 116 руб. Стоимость погибшего имущества – 1 511 216 руб. [4: 67]. Например, х. Дурновскому – колхозу
имени Молотова – воздушными бомбардировками и силами артиллерии был нанесен ущерб на сумму 648 250 руб. [4: 113]. За период оккупации (16 июля 1942 г. – 20 января 1943 г.) полностью
было разрушено 66 жилых дома, частичное повреждение получили 26 домов [4: 66]. В отношении жителей Большемечетновского сельсовета встречаются следующие суммы ущерба: Раиса
Александровна Ефремова – 11 537 руб., Захар Иванович Чулков – 43 540 руб., Просковья Ивановна Шабанова – 100 руб. [4: 70], Мария Павловна Давыдова – 36 000 руб. [4: 71]. В том же 1943 г. Семикаракорский исполком райсовета занимался возобновлением работы клубов, изб-читален, красных уголков и библиотек, руководствуясь следующим планом. Во-первых, предполагалось привлекать к данной работе исключительно «проверенных и идейно-выдержанных товарищей». Во-вторых,
предписывалось предоставить здания для культурно-просветительских учреждений, даже если в этих зданиях в это время находились колхозы. В-третьих, нужно было произвести ремонтные работы, «вывесить портреты, лозунги, диаграммы». Отмечалось,
что важно показать героическое прошлое народа, используя музейный принцип работы [4: 17]. Наряду с данными мерами, необходимо было привлекать молодежь в кружки художественной
самодеятельности, ансамбли, оркестры, развивать периодическую печать, проводить агитационную деятельность, отражающую вклад тыла в победу над врагом. В период весенних работ
204 Раздел 3. Власть и общество в 1941–1945 гг. политико-просветительскую деятельность предлагалось перенести в колхозные бригады, полевые станы и т.д. [4: 17 об.].
Не последнее место в социальной политике региона занимал вопрос о боеспособности тыла. Так, в апреле 1943 г. Ростовский областной исполнительный комитет оповещал местный исполком о том, что восстановительные работы ведутся очень медленно, физическое воспитание граждан Семикаракорского района оставляет желать лучшего и необходимо предпринять меры [3: 61].
Председатель областного комитета по делам физической культуры и спорта Фетисов представил план подготовки по военно-прикладным видам спорта в данном районе на 1943 г. Этот план предполагал занятия по рукопашному бою и маршевой подготовке
(10 человек), обучение плаванию и водным переправам (30 человек) [3: 60]. Прилагался приказ, предписывавший повышение «качества работы физкультурников, организаций в деле физической
подготовки резервов Красной Армии». Говорилось о необходимости своевременного ремонта инвентаря и спортивных баз; проведении воспитательных мероприятий в соревновательном духе, но с премированием лучших команд. Приказ был обязательным для учета во всех городах и районах области [3: 62].
К середине 1943 г. в Семикаракорском районе наблюдался приток населения за счет эвакуированных. К 1 июля численность эвакуированных в Большемечетновское сельское поселение составила
50 человек [2: 10 об.]. В Топилинский сельсовет поступило 75 человек [2: 15], а в Кочетовский – 28 человек [2: 20].
Таким образом, уже в первые дни после освобождения Семикаракорского района от немецко-фашистских захватчиков проводились заседания райисполкома по учету и устранению ущерба, нанесенного врагом. Осуществлялись противоэпидемиологические мероприятия, собирались налоги, население привлекалось к строительству укреплений. В рамках социальной
и экономической политики в Семикаракорском районе предполагалось восстановить колхозы путем не только активного
участия населения в данном процессе, но и возврата имущества,
которое принадлежало государству (по мнению местной администрации). Об этом свидетельствовали письменные заявления жителей станиц и хуторов в Семикаракорский райисполком и сельсоветы.
В данных документах есть несколько примечательных сюжетов.
Во-первых, в них фиксировались обстоятельства наличия у заявителя имущества (как правило, речь шла о коровах) или его
получения. Во-вторых, по всей видимости, данные документы
составлялись по определенной форме, по которой жители описывали обстоятельства возврата имущества и необходимости государственной поддержки в рассматриваемом районе. В-третьих, по данным заявлениям можно проследить характер взаимоотношений жителей с немецкой администрацией и установить
обстоятельства деятельности оккупационной власти в сельской местности. В большинстве случаев поданные заявления сельского населения на возмещение коров и иного имущества не имели положительного исхода. Количественные показатели, приведенные в районных документах, показывают, что ущерб, нанесенный оккупантами как государственному имуществу, так и частным лицам, был серьезным.
Одним из средств поддержки эвакуированного населения в Семикаракорский район было трудоустройство. Иные постоккупационные мероприятия включали возобновление работы клубов, читален и библиотек, а также повышение боеспособности тыла.
Автор: В.Н. Кальниченко
Источники и литература
- Муниципальный архив Семикаракорского района (далее – МАСР).
Ф. Р-12. Оп. 1. Д. 2. - МАСР. Ф. Р-12. Оп. 1. Д. 5.
- МАСР. Ф. Р-12. Оп. 1. Д. 6.
- МАСР. Ф. Р-12. Оп. 1. Д. 7.
Автор
vlad-usefov@yandex.ru